"Дедушка"

«Дедушка».

Михаил Арсеньевич был человеком, рождённым в СССР. Даже не просто рождённым, а, наверное, эталоном "эпохи пятилеток за 4 года". В самом хорошем и правильном понимании этого нонсенса в глобальном мире капитализма - строительства коммунизма под названием СССР. Он прошёл очень нелёгкий и очень правильный путь. Став инженером паровозостроения, он вскоре стал одним из ведущих специалистов страны в этом деле. И когда началась Великая Отечественная Война, он, как и другие лучшие специалисты, был отправлен в тыл, в Ташкент, где было создано конструкторское бюро по разработке бронепоездов для фронта.

Михаил Арсеньевич ко всему прочему был очень складным, подтянутым и спортивным мужчиной, незаурядной к тому же внешности. Он никогда не говорил об этом, но тут и гадать не приходилось, - он явно был любимцем женщин. Но главная причина его популярности таилась в утонченности его ума и чувстве юмора. У Михаила Арсеньевича была жена, как и должно быть, одна на всю жизнь. Как и положено быть супруге главного инженера крупного завода, Клавдия Александровна никогда не работала, а всю жизнь посвящала устройству быта для своего мужа. Она родила ему единственного сына, продолжателя его дела. И всё у них было хорошо. И Михаил Арсеньевич, снискав большое уважение у власти, наверно мог бы жить в Москве, где-нибудь на улице Горького или в высотке на Котельнической, но как Настоящий человек, преданный делу всей своей жизни, считал правильным быть на своём месте и жить недалеко от производства.

Последнюю часть своей рабочей жизни он посвятил Коломенскому Тепловозостроительному заводу и, конечно, жил в славном подмосковном городе Коломна. Неизвестно, с чьей лёгкой руки попал Михаил Арсеньевич в это место чудо природы, в эту мечту рыбацкого рассудка - Коломну. Здесь между двух великих рек - Оки и Москвы - грех было не стать рыбаком. И Михаил Арсеньевич им стал. А может и был всегда, сейчас уже не узнать. Под окном его уютной красивой квартиры с потолками в лепнине расположился гараж, где зимовал катер. И был у него небольшой причал на Оке, откуда начинал он своё путешествие в неизведанный мир единения человека с природой, конкретного человека.

А ещё более счастлив Михаил Арсеньевич стал, когда узнал, что теперь у него есть сразу два внука, два мальчика-близнеца. И как только они подросли, он, уйдя на заслуженную пенсию, занялся их воспитанием, и как я понимаю, заложил «стержень» в умы и души этих пацанов. Каждое лето он требовал их к себе, в подмосковный рай...

….Вот так и начался мой роман с природой, с рекой, с рыбалкой. Я помню, как дедушка сажал нас с братом по очереди за руль катера, и показывал, как правильно держать курс. Шум мотора от «Москвича» в моторном отсеке катера устрашающе урчал, иногда выбрасывая фонтанчики воды, видимо из системы охлаждения. И очень, очень притягивал кильватерный след за катером, эта страшно-завораживающая бурлящая полоса, уходящая и растворяющаяся в общей толще тёмной воды.

Мы высаживались на каком-то диком плёсе далеко за городом, и рыбачили. Конечно, рыбачил дед, а мы просто дурачились рядом. Только сейчас я понимаю: чтобы сделать рыбаком другого человека, даже мало ещё что соображающего, не нужно заставлять держать удочку в руках, заставлять насаживать червя или брать в руки рыбу в слизи. Достаточно только «поставить метки» в формирующемся сознании другого человека.

Я помню, как позже мы все усталые и счастливые, возглавляемые дедушкой, в звенящем трамвае катили от Оки к дому. И затем, лёжа в большой комнате перед выключенным чёрно-белым телевизором, мы слушали на радиоле "Ригонда" пластинку Людмилы Зыкиной с песней «Течёт река Волга». И вдруг с кухни, где бабушка разделывала рыбу, раздался крик. Странно, как это произошло, но одна щука, которую она считала уже дохлой, укусила её прямо за указательный палец! Бабушка бегала по кухне, держась за палец, а мы с братом заливали кухню непрекращающимся детским смехом. Но чаще всего дедушка с бабушкой приезжали к нам.

И однажды случилось то, что без лишней скромности можно сказать если не изменило мою жизнь, то по крайне мере «поставило метку» в моём мозгу навсегда. Когда нам было лет 10, он объявил нам, что мы едем на рыбалку! И это не вызвало бы такой реакции, если бы выглянув в окно, я не увидел снег. Это сон? Рыбалка зимой???? Это как? Я не знаю, как удалось уговорить нашу маму, и как она решилась на это безумие. Как она могла отпустить с почти семидесятилетним дедом двух 10-ти летних пацанов на электричке из Крюково до платформы «Московское море», в пусть небольшой по тем временам 10-тиградусный мороз на целый день? Да ещё пешком от платформы не меньше полутора километров? Будучи отцом, я бы никогда не пошёл на такой эксперимент. А они сделали! И вот мы идём, выскочив из тёплой Калининской электрички, в каких-то пальтишках, смешных шапках, сделанных как дублёнка мехом внутрь с козырьком и помпоном, и укутанные в шарфы-шали. И конечно в валенках! С галошами! И наконец спускаемся с насыпи Октябрьской железной дороги на кромку начинающейся нескончаемой ледяной дали. А дедушка в этот момент читает наизусть отрывок из «Железной дороги» Некрасова:

Прямо дороженька: насыпи узкие,

Столбики, рельсы, мосты.

А по бокам-то всё косточки русские...

Сколько их! Ванечка, знаешь ли ты?

Эту привычку к труду благородную

Нам бы не худо с тобой перенять...

Благослови же работу народную

И научись мужика уважать.

Да не робей за отчизну любезную...

Вынес достаточно русский народ,

Вынес и эту дорогу железную -

Вынесет всё, что господь ни пошлет!

Вынесет всё - и широкую, ясную

Грудью дорогу проложит себе.

Жаль только - жить в эту пору прекрасную

Уж не придется - ни мне, ни тебе.

Затем, наблюдая за тем, как дедушка выбирает место для рыбалки, мы впервые увидели интереснейшее действо под названием «сверление лунок». Так, наверное, я и стал «зимником», впитав в себя с каждым закрадывающимся под одежду морозным градусом любовь к этому таинству Зимы. И пусть улов наш был невелик, наверно с десяток окушков и плотвичек, мы с братом были просто счастливы. Особенно тогда, когда увидели прожектор подходящей к станции электрички…

Только сейчас, через много лет, вспоминая это, я понял, что дедушка не хотел «тащить» нас далеко, где была настоящая рыбалка, а посадил в заливе, поближе к станции.

Именно из рук Михаила Арсеньевича я получил в руки и впервые прочитал книгу Леонида Павловича Сабанеева, в красивейшем издании середины 20-го столетия. Она до сих пор хранится как память о дедушке у моего папы. И именно тогда я понял, что это не просто книжка с картинками.

И, конечно, одно из самых ярчайших впечатлений о таинстве ловли оставил следующий случай. Когда дедушка переехал жить в Калинин (ныне Тверь), чтобы быть поближе к нам, он, в очередной раз вызвав нас с братом погостить летом, организовал в один из дней рыбалку на Волге чуть ниже города. Как обычно, рано утром наспех перекусив бутербродами с чаем, мы отправились на троллейбусе на конечную остановку. Там мы спустились к реке.

Волга в этих местах имеет неширокий разлив, ещё сохраняя нормальные параметры реки. Имея в ширине всего метров 200-300, с достаточно ощутимым течением и серьёзным фарватером. Красные и белые бакены обозначали своим помигиванием в лёгкой утренней дымке маршрут для редко проплывающих мимо барж. Дедушка достал из чехла три самодельных донных удилища, которые в процессе эволюции в наше время, наверное, можно назвать спиннингами.

Тогда это была алюминиевая трубка, на которой крепилась ленинградская катушка с трещоткой, из трубки дальше выходила винипластовая самодельная вершинка, длиною около метра. При помощи этого удилища дедушка умел забрасывать донку достаточно далеко. Забросив донки и укрепив на натянутой леске колокольчики, мы принялись мечтать, что сейчас начнётся дикий клёв. А клёва не было. Ни поклёвок, ни потяжек, ни тем более сходов и прочего - ничего!

Мы с братом, по очереди дежуря на металлическом бачке овальной формы с половинчатой крышкой сверху, так туда и не положив не одной рыбы, разочаровано смотрели на дедушку. И тут случилось чудо. Мы уже собирались сворачивать удочки в счастливых грёзах о как всегда безупречном бабушкином обеде, как вдруг очень близко к нашему берегу, по самому краю фарватера поползла длинная, составленная из двух частей баржа. Казалось, что я слышу не только все такты бесчисленного количества цилиндров могучего дизеля этого судна, но даже как переговаривается команда в рубке.

«Ну вот и конец рыбалке»- сказал дед, начиная сматывать леску на первой донке. И вдруг леска на средней удочке, натянувшись «в струну» и покачав колокольчик секунд пять, провались вниз, так что колокольчик ударился о воткнутую в землю алюминиевую основу этой снасти. Через несколько секунд леска вновь натянулась в прямую линию. В следующее мгновение дедушка с реакцией борзой на подстреленную дичь, рванул к удочке и, сделав подсечку, стал неистово мотать катушку. Рыба в воде сопротивлялась, водила из стороны в сторону.

У берега дед не торопился, и в определённый момент заставил рыбу «глотнуть воздуха». После этого её не составило труда достать подсачеком. Нашему восторгу не было предела! «Вот это рыбина! Дедушка это что?»- спросил кто-то из нас. «Это ЛЕЩ!»- ответил дед. Это был очень красивый лещ. Он был небольшой, как я сейчас думаю, наверно на кило, кило двести, но тогда, тогда это был самый прекрасный лещ в моей жизни! Он еле уместился сложенный вдвое в этот металлический бачок. И нести его домой было почётной обязанностью, поэтому мы с братом несли его по очереди….

………… С тех пор прошло уже больше тридцати лет, я стал активным рыбаком, причём как летом, так и зимой. Наверно даже зимой я по разным субъективным причинам люблю ловить больше. И, конечно, я поймал много разной рыбы. Да и в жизни уже успел много что сделать. Но я так и не поймал больше ни одного леща! Ни одного! Возможно память, подобно перфокарте для первых советских ЭВМ выбила точки у себя как на куске картона, и я не помню поимки лещей, но скорее всего это правда. Я больше не поймал ни одного леща. То самый волжско-дедовский ЛЕЩ так и остался единственным в моей жизни! А может я не хочу поймать его? Может не хочу растратить и уничтожить ту детскую и вечно преданную любовь?

Дее-дуу-шкаааа!

Я не так давно написал стихотворение про нехватку любви, вот оно:

Вертлюжок (23/01/2013)

Мне не хватает любви.

Кусочки мельчайшие

Жадно губами Хватаю.

Мне не хватает любви!

Как без кислорода. Пустые глотки.

Задыхаюсь.

Мне не хватает тепла.

В ладошках держу. Сжимаю сильней.

От мороза.

Мне не хватает тепла. Мне не хватает любви.

Не плачу. Кому нужны мои слёзы?

Мне не хватает моих

Мне не хватает всех вас

И сил нет кричать- Помогите!

И я тону без моих

И я тону без всех вас.

Кидаю верёвку на встречу- тяните!

Нет силы кричать

И выстрелил я

Из тысячи жерлиц- флажок!

Нет силы так жить

Но надо дышать!

Вот я и кручусь- ВЕРТЛЮЖОК.

А теперь я думаю, оно наверное и о нём тоже? Мне не хватает его. А ещё я думаю, может я не поймал этого леща потому, что не хочу его поймать вот так просто и обыденно? Может я жду момент, когда будет кто-то рядом. Сидеть на металлическом бачке и смотреть на меня. Тот, кто потом возможно, лет через 30 напишет новый рассказ «Дедушка». 14/10/2013

……………………………………………………………………………………………

От автора. Этот роман я посвящаю своему непререкаемому авторитету, моему дедушке, Михаилу Арсеньевичу Дмитриеву, Настоящему Человеку.

Группа разработчиков паровозов для фронта, где третий справа мой дедушка