Воспоминания о былом...

Воспоминания о былом...

Иногда происходят повороты, которые изменяют наш обыденный уклад жизни практически на 180°, у кого-то они неожиданные и, может быть, не очень приятные, а у кого-то целенаправленные и обдуманные... Но всё равно, наверное каждый рано или поздно в памяти возвращается в те далекие, или не очень, времена, особенно если воспоминания эти доставляют приятные моменты. Ностальгия, одним словом...

Ещё будучи пацаном, у меня появилась тяга к простой среднерусской природе, которую, как мне кажется, привил ко мне мой дед. Именно с ним мы впервые ездили ловить карасей в многочисленных близлежащих деревенских прудах, а позже и ранние, утренние выходы на Оку, где на донки-закидушки были выловлены первые густёрки и подлещики, с ним были мои первые ночевки в августовских сеновалах на убранных полях под бездонным звездным небом и первые звездопады, на которые смотришь пол ночи, как завороженный, с ним состоялись и первые походы в сентябрьские, грибные леса...

А потом было военное училище — кузница характера и воли, крепкая курсантская дружба, которая не пройдет никогда и изматывающие полевые выходы (именно выходы, потому что до полигона шли пешком несколько десятков километров). И опять художественная природа Рязанской глуши: непроходимые сосновые боры, торфяные болотца с озерцами и красавица - Есенинская Ока, ночевки в армейских палатках и под открытым небом в любое время года, и дикое желание напиться вдоволь чистой, родниковой воды (кто бывал в тех местах, знает, что обычная питьевая вода там насыщена сероводородом и имеет специфический запах).

По выпуску из военного училища судьба направила меня под С.Петербург на Лужский артиллерийский полигон близ гордка Луга. Маленький военный городок находился на самой окраине самого полигона и до огневых позиций можно было добраться пешком буквально за 20 минут.

В красоту Лужских лесов и озер я, как оказалось, влюбился навсегда. Это не пойменные или придорожные озера, на которых отдыхающие и «туристы» оставляют горы мусора и «облагораживают» прибрежную территорию на городской манер, а самые настоящие, глухие лесные озёра, оставшиеся после прохождения ледника, на некоторые из которых и на военном Урале-4320 не всегда можно добраться. А имена то у них какие: Тёмное (оно же почему то Церковное, и это посреди леса), Папоротно, Сабское, Подлипье, Островенское... Непосредственно в котле полигона, рядом два озерца: Окуневое и Щучье, хотя щучки-травянки и ладошечные окуньки водились в обоих (очень надеюсь, и сейчас водятся).

Конечно, в лейтенантских погонах о рыбалке и грибах думать особенно не приходилось, тем более, что стрельбы на полигоне проходили по 8 месяцев в году, но зато через пару лет всё было навёрстанно с полна. Частенько вечерами с коллегами по увлечению запрыгивали в ЗИЛок или УРАЛ и мчались на лесное Тёмное озеро, болотистый берег которого «дышал» под ногами при ходьбе, пару-тройку кругов на старенькой надувной лодке, и вот уже несколько закилошных щучек бьется на куканах. Причем, что интересно, не ловилась она на новомодные воблеры и твистеры, кидалась на обычную колебалку «черноспинку» с пучком красных ниток...

Раз был свидетелем, как на небольшом лесном озерце, которое даже и имени не имеет, была выловлена царь-щука весом 12 килограмм! Как она попала в это озерцо, я ещё могу понять, но чем отъелась — представления не имею, ну не утками, в конце же концов...

А однажды, в перерыве между стрельбами, решил добежать до озера с именем Пустое, которое, судя по карте, находилось в нескольких километрах от огневой позиции. Оказалось очень красивое озеро: по берегам огромные ели, нависшие над темной, практически всегда спокойной гладью и абсолютно ровные, овальные края озера, заросшие мягким мхом, под мхом вода, но на поверхность не просачивается, и метровые глубины сразу от уреза воды. Вода тёмная, но очень прозрачная, растительности на поверхности воды нет, только кое где торчат из воды вековые коряги-топляки... Тишина на озере стояла загадочная, в лесу птицы щебечут, а над озером ТИШИНА, как будто что то колдовское в нём было, и вода спокойная, даже в при лёгком ветерочке, а на водной глади даже водомерки не бегают...

Посидев с десяток минут в тишине и полюбовавшись красотой неспешно разложил телескопическую удочку, специально взятую на полигон, насадил на крючок тройку зёрен перловки из армейского сухпайка, забросил поплавок к небольшой коряжке, торчащей из воды метрах в 10-15 от берега. Надежды на поимку рыбы не было, да и не нужна она особо была, уже тогда главным для меня стало это неописуемое единение с природой в моменты одиночной рыбалки. Присел на кочку, закурил и продолжил наслаждаться красотой лесного озера и диким одиночеством, как вдруг обнаружил, что не вижу поплавка. В душу закрались сомнения, тем более с поклёвкой крупного карася уже был знаком не первый год, по этому аккуратно подсёк и почувствовал ТАМ, в озёрной глубине, хорошего поросёночка, который сразу кинулся к коряжке... Вывел я его без особенных усилий и проблем и, волоком достав на берег, что называется обалдел: добрый, на вид полукилограммовый, золотой карась, ну уж очень тёмного цвета. Рассмотрев его и поцеловав, выпустил обратно, оставишь — всё равно испортится, зачем зря губить... Карась постоял на глубине у уреза воды и очень медленно, по хозяйски, отправился домой. Жаль, что в те времена в мобильниках фотокамеры только начинали появляться, и мне, как офицеру Российской армии, тогда не были особо доступны. Появился он у меня немного позже и несколько фотографий так полюбившейся природы русского северо-запада, что называется, «на память», ещё успел сделать.

Несколько раз ещё мною было посещено то лесное озеро, но больше никогда ничего выловлено не было, вот откуда и имя озеру — Пустое, а ко мне, видимо, хозяин приходил посмотреть, кто в его глухие владения наведался, а заодно и поздороваться. Знал ведь, что выпущу...

На полигон опустилась осень и наступала пора сбора матёрых Лужских боровиков, за которыми грибники приезжали с самого Петербурга, наслышанные о местном грибном изобилии. Буквально за 20-30 минут по мшистым буграм, заросшим ельником, можно было набрать ведро добрых, крепких боровиков с бордовыми шляпками. Из толстого слоя мха обычно торчит только темная шляпка, лес чистый, её издалека видно, подойдёшь к ней и руками опустишь мягкий мох, а в нём спрятана огромная, толстая ножка. А поляны рыжиков, которых в средней полосе и в урожайные годы более десятка не находилось, а тут — поляны, покуда взгляда хватит. Именно там я впервые попробовал солёные под гнётом рыжики, теперь это любимая навеки закуска...

Зимой на лесных озёрах исправно ловился тараночный окунек. Что интересно, было одно озерцо с именем Подлипье, так на нём зимой ловился только окунёк, а летом — только плотва и красноперка. Как они об этом сами с собой договаривались, для меня осталось загадкой... Именно на этом озере я впервые провалился под рыхлый весенний лёд. Это к тому, что чрезмерное употребление водки на рыбалке опасно для жизни, благо товарищ рядом был, да и глубина чуть выше груди...

Именно в те годы, уже почти заканчивая службу, отдыхая на речке с одноименным с городом именем Луга я впервые услышал о фидере и увидел его своими глазами. Позже, уже на «гражданке», пришло понимание, что для ловли на него нужна своя тактика и умение, а тогда он просто показался мне «немного усовершенствованной донкой с чувствительным кончиком», но зацепила эта снасть своим изяществом сразу, особенно когда местные рыболовы вытаскивали закилошных лещей и язей, а я, ловя на такую же насадку в проводку, ехал домой с пятком плотвиц...

Пять с лишним лет прошло с тех пор, много или мало, судите сами, а для меня, как будто вчера. Уволился в запас после первого, честно отслуженного, пятилетнего контракта, не смог смириться с развалом армии, который толстопузые генштабовцы называют модернизацией, с сокращением подавляющего большинства военных учебных заведений, включая и моё родное... Решился и изменил жизнь на 180°. Вроде бы всего, что хотелось и к чему нужно стремиться уже за несколько лет мирной жизни добился (красавица жена, сыну скоро годик, машина, квартира, ответственная работа и хорошая зарплата), а всё равно, память часто возвращает в те, ещё не очень далёкие, армейские годы, к дремучим еловым лесам и диким лесным озёрам, как будто не хватает чего-то...