Пока едешь на рыбалку, всякое может случиться
Расстояние от Москвы до слияния двух рек, Гжати и Яузы, не более двухсот тридцати километров. Сбор назначили ровно в полночь, пока метро еще работает. Местом встречи была выбрана площадь Киевского вокзала, мимо которой я все равно проезжал. Это место было удобным и для Сашки, и для Анатолия. Сашка, наконец, тоже получил водительские права и мог подменить меня в дальней дороге. Мы сидели в теплой машине и возбужденно обсуждали предстоящую рыбалку. Зима только началась, и дороги были относительно проходимы, поэтому мы особо не торопились выезжать из Москвы. Не было смысла приезжать на водоем первыми, чтобы потом несколько часов сидеть в полной темноте незнакомого места, и уж тем более первыми торить на «Жигулях» дорогу по целине поля. Анатолий нервно ерзал и часто глядел на часы, как будто это могло ускорить ход времени. Сашка предложил ему остограммиться для успокоения нервозной системы, и они с радостью тяпнули за успех нашего безнадежного дела. Я понял, что рулить теперь придется мне одному.
Наконец, Анатолий не выдержал и предложил трогаться, а чтобы не прибыть на место очень рано, посоветовал ехать не спеша. Я тронулся, и мы поехали со скоростью пятьдесят-шестьдесят километров в час. Минское шоссе после Голицыно стало почти пустым, и лишь редкие машины слепили встречными фарами или обгоняли нас с зимним ветерком. Дорога была чистой, ехать было легко и приятно. Через пару часов Сашка задремал, сидя рядом со мной, а Анатолий продолжал развлекать меня своими байками с заднего сидения. На заправке перед Гагариным все вышли оправиться, и Сашка предложил Анатолию добавить еще по маленькой. Нам оставалось ехать не более пятидесяти километров. Проехав Гагарин, я поймал себя на мысли, что еду в полной тишине. Оба моих попутчика крепко спали. Для меня наступало самое противное время, около шести утра, когда после бессонной ночи смертельно хотелось спать. До поворота на поселок Благодатное оставалось еще десять километров, а я с трудом боролся с зевотой и со сном. Будить выпившего Сашку было бесполезно, все равно толку от него не было. Зевота окончательно достала меня, и я решил зевнуть один раз, но так, чтобы уж от души, чтобы уж больше не хотелось, чтоб аж на всю оставшуюся жизнь.
И зевнул, да так сладко, что даже на миг зажмурил глаза….
В левом ухе что-то громко щелкнуло, в зажмуренных глазах брызнули искры, и я замер с открытым ртом. Машинально остановив машину прямо по середине проезжей части, я сидел за рулем с отвисшей нижней челюстью, которая не закрывалась. Мотор продолжал работать, а оба друга даже не пошевелились.
Ситуация была идиотской. Сустав левой челюсти дико болел и я стал ощупывать его снаружи, но так ничего и не понял. Я стал наощупь сравнивать правый и левый сустав своей челюсти. Различия были, но что это значит, насколько это серьезно, и что делать дальше – я не знал. Первой на ум пришла идея заглянуть себе в рот, может хоть чего-нибудь прояснится. Включаю салонное освещение. Свет лампочки был явно не рассчитан на созерцание открытой варежки в салонное зеркало заднего вида. Кручу зеркало, пытаясь поймать лучший ракурс, но все напрасно. В голове шевелятся недобрые мысли о том, как я буду ловить рыбу с открытым ртом, да еще на морозе. Пробую сделать глотательное движение – не тут-то было. Так! Теперь еще придется почти сутки ничего не есть и даже не пить. Снова заглядываю в зеркало, пытаясь разглядеть ситуацию, и тут в отражении вижу изумленные, вернее испуганные, глаза Анатолия. Его вопрос потряс меня до глубины поджелудочной железы.
«Ты чё это уже целых пять минут сидишь с разинутым хлебалом, и не едешь? Поехали скорее, а то всю рыбу выудят!»
От негодования моя челюсть отвисла еще больше. Я даже не смог ему достойно ответить и лишь нечленораздельно послал его далеко и надолго. Он не понял и переспросил адрес. Тут проснулся Сашка, глянул на меня и задал почти аналогичный вопрос.
«Чёй-то ты хлебальник растопырил?»
Это было уж слишком! Достав из бардачка дежурный блокнотик я нацарапал на нем карандашом, что у меня заклинило челюсть и теперь рот совсем не закрывается. Похихикав над моим видом, оба стали давать самые мудрые хирургические советы. Анатолий предложил вправить челюсть монтировкой, как это делают с покрышкой на колесном диске. Сашка возразил, и сказал, что домкратом лучше, особенно если он тяжелый, и если не промахнуться снизу по челюсти. У меня лежал в багажнике гидравлический пятитонник, но после Сашкиного рецепта я об этом умолчал. Сашка с умным видом слесаря-гинеколога стал щупать мою челюсть и через минуту констатировал, что она выскочила. С этим трудно было спорить. Анатолий с заднего сидения тоже пощупал меня на предмет правильности диагноза и уточнил, что челюсть не просто выскочила, а выскочила на х... Это было уже отягчающее обстоятельство, и я совсем приуныл.
Сзади появились огни приближающиеся машины и уже через несколько минут она остановилась за нами. Подошли несколько рыбаков, чтобы поинтересоваться нашей остановкой посередине дороги. Один из них, заглянул в мое приоткрытое окно, на миг оторопел, а потом задал до боли знакомый мне вопрос на местном наречии:
«Ну чё сидишь, раскрыв хавало? Давай, ослобоняй дорогу, и проветривай свои кишки на обочине, а нам ехать надоть».
Сашка вышел из машины и растолковал им ситуацию. Один из подошедших вдруг вспомнил, что с кем-то из его друганов был такой же случАй, дык ему челюсть вставили на место взад всего двумя пальцАми, но изнутри, но он лично этого не делал и даже не видел, зато его друган с тех пор очень даже доволен, хоть после этого от него ушла жена, и в отместку родила ему потом двоих детёв и стала требовать алименты.
Я с трудом переваривал весь этот бред, а от услышанной методики лечения меня прошиб холодный пот. Перемещение своей челюсти на место в зад меня никак не устраивала. Я спешно завел машину и съехал на узкую обочину, чтобы больше не слышать таких садистских советов. Сашка продолжал базарить с рыбаками, часто показывая рукой в мою сторону и понимающе кивая головой в такт речам приезжих советчиков. Стоя с ними, он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, затем встав вполоборота расстегнул ширинку и, не прерывая разговора, стал брандзбойтно облегчаться.
Наконец все расстались, и Сашка с умным видом вернулся в машину. «Значится так!» – начал он. «Я сажусь на заднее сидение, засовываю тебе пальцы в рот и изнутри нащупываю суставы с обеих сторон. Потом нажимаю, куда надо и твоя варежка встает взад».
От возмущения я дико замычал. «Ты чё выпендриваешься?» – спросил он.
Я схватил листок блокнота и написал: «А ты руки помыл?»
«А то как же! Только что, мочой», – сказал с усмешкой Сашка. Я суматошно замахал руками, давая понять, что на такую операцию не согласен. Тогда Анатолий предложил свои услуги, сказав, что опорожнялся он уже давно, еще на заправке в Голицыно, и поэтому у него руки намного чище, чем у Сашки. Сашка не стал возражать и начал консультировать Анатолия премудростям хирургии. «Ты главное поглубже засовывай пальцы, чтобы достать до самого до конца, а я снаружи буду придерживать и направлять, чтобы челюсть встала точно взад, где была». Меня снова прошиб пот, но Анатолий прижал меня к спинке сидения и операция началась. Сашка от усердия даваемых советов сильно вспотел, дыша перегаром. Он заглядывал через плечо мне в рот и указывал пальцем, куда и до какого конкретно конца должен добраться Анатолий. Мой рот был растянут почти до ушей, а Анатолий всё никак не мог понять, где тот конец, до которого он должен обязательно добраться. Оба откровенно, но не зло глумились над моим состоянием, комментируя свои действия непристойными шутками.
Наконец Анатолий заявил, что точно нащупал именно то место, о котором говорил Сашка.
«Ну, теперь жамани посильнее, а я снаружи придержу» – сказал Сашка. Анатолий жаманул, но Сашка не удержал мою челюсть, и она с хрустом и дикой болью захлопнулась, как чемодан. В глазах снова сверкнули искры и выступили слезы. В этот момент взвыл Анатолий, а я почувствовал на своих коренных зубах хруст прикушенных пальцев друга. Анатолий от боли тряс своими сплющенными пальцами и дико матерился. Сашка немного растерялся, не зная кому помогать в первую очередь, но, видя мой закрытый рот, перенес все свое внимание на Анатолия. Прикушенные пальцы немного почернели и Сашка посоветовал сунуть их в сугроб, чтобы остановить кровоизлияние и уменьшить боль. Анатолий сидел на корточках у придорожного сугроба, засунув в него руки по запястья, и поносил меня и мой хавальник вдоль и поперек. Он горестно сожалел, что не засунул мою челюсть мне же в задницу вместе с моей дурной головой.
Наконец все успокоились. Я начал постепенно приходить в себя, но все еще боялся вымолвить хоть слово. А вдруг челюсть снова отвалится и мне придется повторить процедуру, но теперь уже Сашкиными стерильными руками.
И я твердо решил молчать до возвращения в Москву.
Статья публиковалась в журнале "Salapin.ru Magazine" N8
6
Статьи
Жесткие чехлы Тубусы и Подсак Sabaneev Foton