Щука в момент атаки может ходить буквой Г
Было три часа пополудни, и мой трехлетний сын наконец уснул в добротном доме, который мы с женой снимали на все лето, как уже было несколько лет. Дом стоял на краю деревни Мышкино окнами на Можайское водохранилище. Отдых в палатке для маленького сына был еще впереди. Чтобы совместить приятное с полезным, мы с женой отдыхали поочереди, что давало возможность побыть ребенку за городом целых два месяца, а мне гарантированно рыбачить.
У меня было где-то полтора свободных часа от хозяйских и воспитательных забот. Ехать куда-либо спининнговать смысла не было, да и время суток было явно не подходящее. Я сидел вполоборота на корме своей лодки, полувытащенной носом на берег, и читал книгу. Жаркое июльское солце щедро намазывало загар на мою спину и плечи. Зной загнал всех обитателей деревни по домам, и только соседский петух старательно трудился на своих курах, которые даже не пытались сопротивляться и валялись в махровой придорожной пыли. Прочитав пару страниц я поймал себя на мысли, что не воспринимаю прочитанное и ничего не помню из сюжета.
Книга захлопнулась и я стал филисосфски глазеть на воду, по которой еле шевелилась ленивая рябь. Из-под кормы под водой выглядывала пушистая водоросль, похожая на веточку ели. Вокруг водоросли смешно вибрировали прозрачные мальки, размером не более полутора сантиметров, поблескивая маленькими алмазиками своих глаз. Разобрать породу малька было невозможно, но, скорее всего, это была уклейка. Я стал наблюдать за мальками и почему-то подумалось об их будущей судьбе. Кто-то из них вырастет, кто-то погибнет, кого-то просто съедят или чайки, или зубастый хищник.
Легкий ветерок шелково дул справа, вдоль берега, почти не создавая ряби. Вода была спокойной и относительно прозрачной для прибрежной полосы. В радиусе полуметра вокруг водоросли кроме мальков больше никого не было. С наветренной стороны взгляд заметил небольшую ровную палочку сантиметров семь длинной, которая плыла у самой поверхности, медленно вращаясь вокруг своей оси за счет поверхностного течения. Палочка как палочка, но в ней было что-то странное. Вращаясь, она меняла цвет с грязно-зеленого на грязно-желтый, как будто была окрашена вдоль двумя цветами. Я хотел было вынуть ее из воды, чтобы она не мешала мне наблюдать за мальком, но палочка вдруг перестала вращаться и стала изгибаться. До мальков оставалось не более десяти саниметров. Только теперь я с трудом различил в этой палочке маленького щуренка. От такого маскарада и искусной маскировки у меня захватило дух.
Щуренку было всего три месяца отроду, и вряд ли кто-нибудь учил его в школе премудростям охоты. Он не мог подкрасться не замеченным к стайке мальков, так как вокруг единственного пучка водоросли была открытая вода. И тогда он притворился щепкой, которую несет верховое течение от легкого ветра. Для усыпления бдительности мальков его тело медленно вращалось, как это происходило бы с настояшей притопленной палочкой. И ведь обманул, и не только мальков, но и меня. Я вдруг понял, что природа дает мне редкую возможность наблюдать свое совершенство.
Вдруг тело щуренка медленно изогнулось буквой Г. Его голова была направлена в сторону стайки, и он продолжал свой замаскированный дрейф уже не вращаясь. Мальки совершенно не обращали внимания на грозящую опасность то ли по своей глупости, то ли по причине великолепной маскировки щуренка. Вот один из мальков проплыл прямо перед носом щуренка, но хитрец даже не пошевелился. Снова загадка! Почему не схватил малька? Грешным делом мелькнула мысль, что щуренок просто больной, и именно поэтому его крутило поверхностное течение, и что его просто прибило к берегу, где он просто сдохнет у кромки воды. Но тогда почему он так медленно изогнулся и даже как бы напрягся?
Я так же напрягся, чтобы не пошевелить лодку и не спугнуть театр драмы. Щуренок продолжал медленный дрейф по поврехностному течению. Было видно, что его немного разворачивает не в ту сторону, в которую ему нужно было атаковать, и он еле заметными движениями старался стабилизировать свое положение. Теперь он находился головой почти в гуще мальков, которые до сих пор так и не узнали в нем прожорливого хищника. Величина основной массы мальков была почти одинаковой, но некоторые были немного крупнее – почти два сантиметра длиной. Стоило такому мальку приблизиться к щуренку на несколько сантиметров, как пружина выстрелила. Как я ни старался увидеть момент броска – так не заметил вылетевшую «пулю», хотя все происходило всего в полуметре от моих глаз.
На мгновенье я потерял щуренка из виду, но, пошарив взглядом по поверхности, вдруг увидел его недалеко от того места, где секунду назад был более крупный малек. Мне казалось, что после такой стремительной атки он пролетит не менее полуметра, а он остановился в 5 сантиметрах от точки хватки.
Ну, шельмец! Он не просто охотился, а еще и выбирал жертву покрупнее. Малек был зажат молодым прожорой поперек своего прозрачного тела, спиной наружу, и судорожно бился в зубастенькой пасти щуренка. Щур стоял неподвижно, как будто застыл, а остальные мальки, вздрогнув в момент атаки, спрятались с другой стороны водоросли. Несчастный малек продолжал биться в пасти хищника, изгибаясь и стараясь вырваться, но щуренок невозмутимо держал жертву, возбужденно растопырив свои плавники. Секунд двадцать малек судорожно бился в зубастой пасти, но постепенно его движения становились менее активными и вскоре он затих. Щуренок все так же неподвижно дожидался конца агонии и только после ее окончания начал процедуру заглатывания. Сверху казалось, что он как бы отрыгивает рыбку, широко открывая пасть и тут же захлопывая ее. Но после каждого такого отрыгивания малек постепенно разворачивался головой во внутрь утробы хищниа. С десятого раза он наконец развернул жертву в нужном направлении и она стала ступенчато исчезать в его пасти в такт движениям его челюстей и жабер. Когда хвост жертвы исчез в пасти окончательно, щуренок сдвинулся с места и медленно поплыл в ту же сторону, откуда его принесло течением.
Отплыв почти на метр, он остановился, изредка зевая и широко развигая при этом жаберные крышки. Через пару минут он снова направился в мою сторону. Недоплывая до вновь развеселившихся мальков с полметра, он снова притворился неживой палочкой, прижав к телу все плавники и начал так же медленно вращаться вокруг своей оси, как делал это пять минут назад. Отличить его от щепки было практически невозможно, только палочка стала чуть пузатее в своей средней части. Щуренок повторил свой маневр, но теперь он схватил первого подвернувшегося небольшого малька. По-видимому, он насытился, и более крупная добыча была ему уже не нужна. Второй бросок я разглядел намного лучше. Ведь я уже знал, что после хватки он не уплывает далеко вперед по инерции броска, а останавливается сразу после смыкания челюстей. И снова малек оказался в пасти поперек. И снова спиной наружу. Это меня удивило и я стал искать объяснение, хотя всё могло быть и случайностью.
Если жертва окажется в пасти поперек, но спиной вовнутрь, то она может травмировать хищнику незащищенный язык своими шипами, если это, например, окунь или ёрш. Кто ловил хищника на спиннинг и попадал крючком в язык, тот знает, что такая рыба больше не жилец, так как из проколотого языка кровь просто хлещет ручьем и рыба гибнет в считаные минуты. Вполне возможно, что природа заложила эту осторожность в наследственные повадки и поэтому зубастый хищник всегда берет жертву чуть снизу, чтобы ее спинные плавники не травмировали пасть. Задушенная жертва уже не сможет топырщить колючие спинные плавники и не поранит язык хищника.
Увлекшись чужой охотой, я совсем забыл про спящего сына и поспешил в дом. Сын еще спал, развернувшись поперек кровати, скинув покрывало и разбросав от жары свои загорелые конечности.
Я сел в кресло и в моей памяти вдруг всплыли воспоминания о зимних жерлицах, а также о напутствиях опытных рыбаков: «При появлении флага никогда не подсекай до тех пор, пока леска не начнет разматываться после поклевки».
Вот значит, что происходит под водой в момент щучьих поклевок!
И щука, и судак не начинают заглатывать жертву до тех пор, пока окончательно её не задушат, и, чем сильнее и крупнее жертва, тем больше времени требуется для этого. Перед заглатыванием хищник должен обязательно развернуть добычу головой в пасть, а для этого ему приходится широко раскрывать рот и несколько раз перехватывать добычу наподобие собаки, которая пытается раскусить кость то одной стороной зубов, то другой, перебрасывая и перехватывая её в воздухе. Недодушенная жертва может выскочить из пасти в момент перехвата, и охота может стать неудачной. Только полное обездвиживание добычи является гарантией успеха и только потом следует её поэтпное заглатывание. Лишь после того, как вся жертва окажется почти целиком внутри пасти хищника, он трогается с места и уплывает с места хватки. Именно в этот момент начинает разматываться катушка жерлицы и должна следовать подсечка. Живец находится полностью в пасти хищника, и подсечка никогда не будет холостой.
Понятны причины пустых поклевок на жерлицы, особенно при использовании тройников. Тройник цепляют под спинной плавник и, при развороте живца в пасти до его заглатывания, хищник может наколоться, чего совершенно не ожидает. Это или настораживает его, или даже сразу отпугивает. Наверное лучше всего использовать одинарные крючки, или, в крайнем случае, двойники.
Даже трехмесячный щуренок может многое прояснить в тактике жерличной ловли и подсказать правильный путь к успеху. Главное – внимательно наблюдать природу и делать правильные выводы.
Статья публиковалась в журнале "Salapin.ru Magazine" N6
7
Самая классная моя щука ... оказалась соменком на 1,5 кг. Но зато как клевал!
Статьи
Жесткие чехлы Тубусы и Подсак Sabaneev Foton